2017-8-29 12:11 |
О встрече с Денисом Вороненковым:
Сначала все происходило в Государственной Думе, мы просто здоровались, все носило, скорее, формальный характер. Хотя он говорил, что уже тогда я ему ужасно нравилась, но вида он не показывал, поэтому догадаться об этом было невозможно. Потом Сергей Нарышкин пригласил нас обоих на фестиваль русской культуры в Японию, и там в какой-то момент Денис сделал мне замечание - якобы я не пытаюсь помочь своему брату (в тот момент брат Марии, Максим Максаков, был задержан по обвинению в хищении бюджетных средств - прим. ред.). Мы решили эту проблему, потом я пожаловалась на своего сына, который весил больше меня, ничем не интересовался... Денис посоветовал мне отдать его в Суворовское училище, сказав, что после этого у него все наладится, причем в первые два дня. Так и получилось.
О примирении с мамой Людмилой Максаковой:
Ее оболгали, сейчас это уже очевидно. (После смерти Вороненкова СМИ приводили слова Людмилы Максаковой о том, что она якобы "рада смерти зятя", после чего Мария перестала общаться с матерью - Ред.). Просто я не могла понять, почему она не защищается: если ее оболгали, то она могла обратиться в суд, потому что это абсолютно выигрышное дело. Я считала: раз она не защищается, значит, она косвенно подтверждает свою вину. Выяснилось, что ей просто не хотелось связываться с этой категорией людей, она считает это выше своего достоинства. Она не говорила фразу о том, что она якобы счастлива убийству Дениса. Мне жаль, что эта фраза оказалась роковой, и я почти полгода с ней не общалась, была на нее очень обижена. Но она мне пошагово рассказала, как она провела тот день, и я поняла, что она действительно этого не говорила. Она написала мне первая, а потом я ей позвонила.
О старшем сыне Илье:
Я считаю, он достаточно взрослый. Сужу по себе - в его возрасте мне было сложно что-то навязать. Если бы он захотел со мной встретиться, то мы бы с удовольствием приняли его в Киеве. Для него въезд на территорию Украины открыт. Это очень религиозная страна. Я здесь действительно нашла свой приют, безумно полюбила страну, людей, которые протянули мне руку в мой самый сложный час в жизни, в то время как в России мне не только эту руку никто не собирался протягивать, но и 4,5 месяца на меня выливали ушаты грязи. Поэтому зачем делать из нас каких-то жестоких людей, которые могут не позволить ребенку пересечь границу? Если у Илюши возникнет желание... Я буду счастлива, если он приедет! Я очень по нему скучаю! Но это желание должно быть взаимным.
Об отношениях с дочерью Людмилой, с которой Мария фактически не общается:
Тут история еще страшнее. Когда я уносила ноги от их отца, я поняла, что рассчитывать мне больше не на кого и нужно много работать. В тот момент Люся только родилась. Рядом со мной была женщина, которой я очень доверяла, - Зоя Епифанова. Она была со мной с того момента, как я ушла из дома в 17 лет. И я решила, что раз мне нужно много ездить и работать, то я должна попросить Зою быть к дочери поближе... В итоге получилось то, что получилось. Когда нужно было определяться с местонахождением детей... Это манипуляторская схема! С Зоей наши пути разошлись, потому что я больше не могла это терпеть, и Люся пошла за Зоей... Ей сейчас 9 лет. После случившегося она позвонила мне пару раз.
Об отношениях с бывшим гражданским мужем Владимиром Тюриным:
Отношения с их отцом просто ужасные, он воспользовался моей ситуацией и просто отнял детей. Он мне никто! Рядом с ним я ощущала себя в какой-то степени инкубатором в непонятных для себя условиях... Я вообще не понимаю, почему на сегодняшний день его облагораживают. Меня поливают грязью, а его выставляют в лучшем свете?! Кто это делает и зачем? Не смешно ли это? Адвокаты его рассказывают везде, какой он сентиментальный человек, а как он избивал меня до полусмерти, это было тоже от сентиментальности? Все мои родные его боятся. Такое ощущение, что не боюсь его только я. Я его вообще не боюсь, только испытываю к нему крайне неприятные чувства. Не понимаю, почему его боится Следственный комитет, почему его боятся мои родители, мои дети... Я не знаю, почему!
О роковом дне - дне убийства Дениса Вороненкова:
В то утро я спала, Денис сказал мне: "Ты, наверное, не выспалась, поэтому не иди со мной на встречу". Это единственная причина, по которой я туда не пошла. Надо было идти с ним, я всегда была рядом, в общем-то догадываясь, чем это может обернуться. Я всегда была очень внимательной, собранной, старалась наблюдать за вещами, которые происходят вокруг. При мне его бы, конечно, не убили. Убили бы двоих.
Мне позвонила моя помощница, спросила: "А что с Денисом?". Я ответила "Все нормально, наверное. Он полчаса назад вышел из дома". И дальше я включила телевизор, увидела все - и побежала. Конечно, я надеялась, что он живой, ведь сказали, что один погиб, другой ранен. Если бы он был жив, я бы его выходила из любого состояния...
Что я могу сейчас изменить? Могу только встать на ноги и своей жизнью доказать, что эти подонки сделали большую глупость, самую, может быть, большую. Я встану на ноги, воспитаю сына и буду чтить память своего мужа до конца своих дней. Буду ходить к нему на могилу, буду жить в Киеве.
Об отношениях с Вороненковым:
Мне его не хватало постоянно, и я знаю, у него было то же самое. Только он мне всегда говорил, что любит меня сильнее и что у меня еще будет повод в этом убедиться. У меня была к нему просьба: "Денис, я бы хотела умереть в твоих руках". Он ответил: "Маш, я не смогу этого сделать, все будет наоборот"... Я дорожила каждой секундой, ценила каждый миг...
Подробнее читайте на ru.hellomagazine.com ...