Жанна - яркая душа

При этом она по-прежнему блистательна, и к ней, как к никому другому, подходит громкое звание "примадонны". И хотя она никогда не делала никаких операций, дабы вернуть молодость (Моро всегда публично утверждает, что не признает таких методов насилия над человеческой природой), за ней по-прежнему пылко ухаживают ровесники ее собственного сына. Именно ей принадлежит известная фраза: "Возраст не защищает вас от любви. Но любовь, до некоторой степени, защищает вас от возраста".

Родилась великая французская (или скорее все же европейская) актриса в парижском пригороде Виши в смешанной, почти интернациональной семье. Ее родители (мать-англичанка и француз-отец) содержали небольшую гостиницу. Поэтому быт маленькой Жанны не был по-нищему скудным, но не был и роскошно-богатым. Хотя все, что связано с частной жизнью того периода и личными переживаниями, актриса очень тщательно охраняет от публичного вмешательства.

Дочь певички из провинциального хора, Жанна Моро на заре туманной юности поступала в Парижскую консерваторию. Потом долго была ведущей актрисой Театра Nationale Populaire прежде, чем кино сделало ее знаменитой. Она регулярно снималась в кино, начиная с 1948, но ей было уже за тридцать, когда так называемая "новая волна" французского кино наконец-то нашла надлежащее применение ее таланту. Она снималась у Jacques Becker, Edouard Molinaro, она сделала два фильма для знаменитого Луи Малля, которые принесли ей мировую известность. Первый показал новую "современную" женщину, в то время как второй был печально известен сексуальной откровенностью и не стал самым важным в работе Моро.

Ее фильмография насчитывает свыше сотни картин. Причем знаменитый фильм Луи Малля "Лифт на эшафот" принес ей громкое признание еще в 1958 году. Благодаря тому, что она стала ключевым персонажем "новой волны" и узнаваемым прекрасным "лицом" французского интеллектуального кинематографа в мире, ее вклад в профессию был отмечен премиями всех крупных европейских кинофестивалей, а в Берлине недавно ей вручили почетного "Золотого Медведя" за вклад в мировой кинематограф.

Известность Жанны Моро совпала с возрожденным в начале 60-х годов интересом кино к феминизму. Смешение интеллекта и чувств свойственно, как правило, всем большим актрисам, но это редко было основано на столь жестких взглядах. Ив (героиня фильма Joseph Losey, снятого в еще 1962 году), - может быть, ее наиболее экстремальная роль, в наибольшей степени сконцентрировавшая такую жесткость, даже жестокость самостоятельной и самодостаточной женщины, но, как известно, самые большие риски приносят самые большие триумфы. Красота Ив растворилась в эмоциональном прагматизме Моро и ее инстинктивной вызывающей сексуальности. Та длинная сцена, в которой она занимает ванную героя, является совершенным выражением жестокости Ив. Только Моро могла сделать ее так жестко сексуально и при этом сохранить то ощущение безграничного одиночества, при котором она напоминала маленькую заблудившуюся девочку...

Потом были фильмы Мартина Ритта, Питера Брука, Антониони, Трюффо, в которых она выступала как капризная саморазрушительная женщина, жестокая в своих непонятных томлениях. Эти фильмы сделали ее в то время одной из наиболее востребованных актрис в мире. Ее снимали великие режиссеры, она играла вместе со знаменитыми актрисами и актерами тех лет. Однако начинала она кинематографическую карьеру уже не в самом юном возрасте, и годы постепенно брали свое. В 1968 Моро чутко ощутила, как приближается холодное дыхание старения, но в фильме Mr. Clay's Immortal Story с блеском повернула это в свою пользу. Наиболее поэтическая вещь в том фильме - путь Моро, когда она гасит свечи в волшебной палате, назначенной для постановки истории, и кажется, становится более молодой с этого момента.

Однако умные женщины тем и отличаются просто от хорошеньких актрисочек, что вовремя могут уйти. Пришло время, и Моро поменяла роль актрисы на роль режиссера. Ее фильмы оказались столь же умными, жесткими, утонченными, как и сама Моро. На традиционные вопросы журналистов о том, какая из жизненных ролей - актрисы или режиссера - далась ей легче, Моро, как правило, отвечает: "Эти роли невозможно сравнить. Актриса как бы защищена и отвечает только за себя. Режиссер же отвечает за всех..."

Несмотря на то, что французская "звезда" Моро плохо известна в Голливуде, делающего "звезд", как стандартные блинчики, и несмотря на ее весьма почтенный возраст, заслуги великой актрисы оценены знатоками по достоинству. Не так давно состоялось исключительно событие: именно Жанна Моро стала первой женщиной-академиком престижной французской Академии Изящных Искусств. А на недавнем Берлинском кинофестивале, где ей был вручен один из самых почетных призов и показана ретроспектива ее фильмов, директор фестиваля Моритц де Хадельн вполне искренне назвал ее "символом Европы". Ведь фильмы, в которых Моро снималась и которые снимала сама, не утратили своей свежести и блеска по сей день. А обаяние ее настолько велико, что в завершающей фестиваль искрометной комедии-вестерне "Вива, Мария!", уже весьма немолодая актриса совершенно затмевала молоденький секс-символ европейского кино тех лет Брижит Бардо.

При этом завоевав заслуженный успех на кинематографическом и театральном поприще, эта великая женщина и блистательная актриса классической европейской школы была не столь уж счастлива в личной жизни. Даже во время своего триумфа на Berlinale она была грустна: только что она потеряла очень близкого друга и коллегу, первооткрывателя Брижит Бардо, корифея французского кино Роже Вадима.

И особенно в трогательные, почти трагические оттенки окрашена история взаимоотношений великой актрисы Жанны Моро и не менее великого кутюрье, революционера Высокой моды Пьера Кардена - желчного дельца, преуспевающего в свои 80 лет бизнесмена, владельца огромной империи и приверженца гомосексуальных связей.

Жанна Моро пришла в Дом моды Кардена более сорока лет назад. Это был 1961 год. Уже завоевавшая известность искала встречи с мадам Шанель, чтобы заказать подходящие костюмы для роли Ив в фильме Джозефа Лоузи, сделавшей ее всемирно знаменитой.
Для этого требовалось нечто совершенно необычное. Роковое. Фильм должны были снимать в Венеции, и аура этого города накладывалась на ауру роковой героини. Но Дом моды Шанель был закрыт после летних показов. Не желая категорически отказывать входившей в моду актрисе, Коко Шанель направила ее к молодому кутюрье, долго ходившему в ее ассистентах. Это и был мало кому известный в те годы Пьер Карден.

Его не было дома. Но Моро смогла посмотреть его коллекцию и влюбилась в Пьера сразу, еще не зная его самого, лишь увидев изысканное творение его рук.

Карден, бывший убежденным гомосексуалистом и никогда не имевший физической близости с женщинами, увидев Моро, был потрясен. Эта женщина была красивой, как сами мечты о красоте. Она соответствовала самому возвышенному идеалу. Она была чувственна. Умна. Возвышенна. "Я боготворил эту женщину и почувствовал себя на вершине счастья. Словно она создана специально для меня. Она была не похожей ни на кого. Она была сногсшибательной. Она перевернула всю мою душу", -- говорил много лет спустя Карден.

Доброхоты из мира кино и богемной тусовки шептали ей: "Да он же гомик, ты ничего не добьешься! Ему плевать на тебя!" Но Моро до сих пор считает, что Пьер Карден - один из подарков, которыми ее баловала жизнь. Она захотела его иметь, и он пал к ее ногам, изменив ради нее даже свои сексуальные пристрастия.

А она буквально преследовала его везде, стараясь убедить в том, что у их отношений есть будущее. В Париже, на глазах у жадно глядящей публики, она не осмеливалась ухаживать за ним, но решительно отправилась вслед за Карденом в Стратфорд-на-Эйвоне на театральный фестиваль. Более того, она забронировала места во всех самолетах и ждала его, чтобы подняться на борт того лайнера, в котором полетит он. И он наконец появился, с зонтиком...

Их бурные отношения продолжались четыре года. Много лет спустя, на торжественной церемонии в парижской Академии Изящных Искусств седой Карден вспомнил, как занимался любовью с Жанной Моро в том самом номере венецианского отеля Danieli, который занимали в свое время Жорж Санд и Альфред де Мюссе.

Возможно, все в их жизни смог бы изменить ребенок. Он связал бы их прочнее самых прочных уз, став для каждого отражением любимого лица. Но у Моро к тому времени были серьезные проблемы со здоровьем, и она не могла рожать. И каждый в конце концов пошел своей дорогой, сохранив тем не менее на десятилетия нежность и страстность первых мгновений той встречи.

Ольга Покровская