Луиза де лавальер

Мария Манчини, племянница кардинала Мазарини, первая любовь Людовика, едва не, стала королевой Франции.

Атенаис де Монтеспан отслужила несчетное количество черных месс, чтобы приворожить и удержать короля.

Франсуаза де Ментенон стала под конец жизни его тайной супругой.

Но самой знаменитой фавориткой Людовика XIV была все-таки Луиза де Лавальер, скромная и некрасивая, но именно о ней написано больше всего книг, включая таких известных авторов, как мадам де Жанлис и Александр Дюма-отец.

Но почему именно она, почему не блистательная Монтеспан или не таинственная де Ментенон?

Одна из придворных дам Людовика XIV, госпожа де Келюс, славившаяся своей проницательностью, в своих воспоминаниях заявила, что Луиза де Лавальер была единственной из фавориток Короля-Солнце, которая действительно любила Людовика, а не “Его Величество”.

И, скорее всего, госпожа де Келюс не ошиблась.Луиза де Лавальер действительно любила Людовика. Она отдала ему всю свою жизнь...

И именно это обессмертило ее любовь.

Луиза де Лавальер родилась в Турени, в небогатой многодетной семье. C раннего детства она обожала лошадей. Луиза великолепно держалась в седле, ежедневно, в любую погоду совершала многочасовые конные прогулки и даже умела объезжать молодых непокорных животных. И это пристрастие привело к несчастью: в возрасте одиннадцати лет Луиза упала с коня, сломала ногу и повредила позвоночник. Нога срослась не совсем правильно, и до конца жизни Луиза довольно заметно хромала. Что, впрочем, никак не повлияло на любовь Луизы к лошадям. Правда, травма повлияла на ее характер: застенчивая от природы, девочка очень стыдилась своего физического недостатка, и в отрочестве, когда за ее сестрами начали ухаживать молодые люди, Луиза полюбила уединение, сделалась молчалива, старалась держаться незаметно, и даже одевалась со всей возможной скромностью — всегда в белое и серое, не признавая живых ярких красок.

Уже тогда она стала подумывать об уходе в монастырь, считая, что никогда не будет любима и никогда не выйдет замуж. Будучи истово-религиозной, Луиза выбрала для себя женский орден с самым строгим уставом: орден Босоногих Кармелиток.

Но судьба распорядилась иначе: именно религиозность и скромное, сдержанное поведение девушки привлекло к ней внимание герцогини де Сен-Реми. Луиза приходилась ей дальней родственницей, и герцогиня, желая облагодетельствовать застенчивую малышку, рекомендовала ее королеве-матери Анне Австрийской в качестве фрейлины для ее невестки, молодой королевы, испанской принцессы Марии-Терезии, славившейся своею набожностью. Королева-мать ответила благосклонно, и герцогиня де Сен-Реми пригласила Луизу в свой дом, чтобы обучить светским манерам и поведению, принятому при дворе. Луиза оказалась плохой ученицей: она была слишком простодушна и искренна, чтобы научиться той утонченной хитрости, которая была необходима, чтобы выжить при дворе и выслужиться перед сильными мира сего...

Зато в доме герцогини де Сен-Реми Луиза обрела первую в своей жизни подругу: она познакомилась с Орой де Монтале, другой бедной родственницей герцогини, тоже ожидавшей места фрейлины, — правда, в свите “младшей” невестки королевы-матери Генриэтты Английской. Луиза и Ора отличались друг от друга так же, как различались между собой принцессы, в чьих свитах им предстояло служить. Застенчивая белокурая Луиза была как лед, веселая черноволосая Ора — как пламень, но, говорят, противоположности притягиваются, к тому же они были почти одного возраста, а в доме герцогини

де Сен-Реми других молодых женщин не было. Луиза привязалась к Оре со всей искренностью, на которую способно было ее любящее сердце: сестры никогда не обращали на Луизу ни малейшего внимания, а эта девушка готова была беседовать с ней часами!

И здесь же, в доме герцогини де Сен-Реми, Луиза пережила первый в своей жизни коротенький роман: в нее влюбился сын одного из соседей и даже предложил ей руку и сердце, чего Луиза никогда не ожидала. Молодые люди обменялись несколькими письмами, Луиза уже готова была принять предложение юноши... Но — отказала.

Из любви к подруге и из благодарности к своей покровительнице. Ведь если бы она вышла замуж, ей пришлось бы расстаться с Орой де Монтале! И это разочаровало бы герцогиню де Сен-Реми, желавшую иметь “своего человека” в свите молодой королевы и даже заказавшую для Луизы новый гардероб!

Впоследствии эта история легла в основу романа Александра Дюма “Виконт де Бражелон”. Правда, в романе герцогиня де Сен-Реми приходится Луизе матерью. А несчастный молодой человек — Рауль, сын Атоса — любит Луизу всей душой и не мыслит себе жизни без нее... В реальности все было куда банальнее — и гораздо печальнее.

В семнадцать лет Луиза оказалась при дворе. Правда, место фрейлины в свите молодой королевы было уже занято, поэтому обе девушки — и Ора де Монтале, и Луиза де Лавальер — поступили на службу к Генриэтте Английской. Можно сказать, что им повезло.

Молодая королева Мария-Терезия, супруга Людовика XIV — очень недалекая женщина, вечно недовольная и нездоровая, — делила свое время между душными покоями и часовней, а единственными развлечениями, которые она признавала, были игры карликов, приехавших вместе с ней из Испании.

Генриэтта Английская — двоюродная сестра французского короля Людовика XIV и дочь казненного английского короля Карла I и французской принцессы Генриэтты-Марии — напротив, была очень активной, живой, остроумной. Она окружала себя самыми элегантными кавалерами и самыми красивыми девушками, приближала к себе поэтов и драматургов, и в ее свите жизнь буквально кипела: с утра до вечера — купания, охота, ловля бабочек, танцы, любительские спектакли...

Кроме того, Генриэтта Английская была очень красива: брюнетка с нежно-розовой кожей и яркими голубыми глазами, высокая, сильная, грациозная. Неудивительно, что молодой король предпочитал проводить время в ее обществе, а не в обществе своей сердитой супруги. Когда-то в юности он едва не женился на Генриэтте... И только по настоянию Анны Австрийской, исходя из политических соображений, предпочел испанскую принцессу.

А бедную Генриэтту, едва ее старший брат Карл вернул себе отцовский престол, выдали замуж за монсеньера — младшего брата короля, принца Филиппа Орлеанского. Принцессам редко удается выйти замуж по любви, но Генриэтте Английской не повезло вдвойне: Филипп Орлеанский был гомосексуалистом, причем не скрывал своих пристрастий — он одевался и красился, словно женщина, носил женские украшения и преследовал своей страстью симпатичных молодых людей.

Генриэтту он возненавидел с первого же дня совместной жизни — просто потому, что ненавидел всех женщин вообще, а эта вдобавок стала его женой...

Людовик XIV старался утешить, по мере возможностей, свою прелестную невестку, а возможности короля Франции велики, особенно — если король молод и пылок.

Роман между королем и красавицей-принцессой развивался на глазах у всего двора. В конце концов, молодая королева, прежде молчаливо страдавшая в своих покоях, не выдержала и пожаловалась свекрови, а Филипп Орлеанский счел себя оскорбленным... И тоже обратился с жалобой к матери, ибо Анна Австрийская была единственным человеком во всем мире, который имел влияние на Людовика XIV. И если к жалобам своей невестки-испанки Анна Австрийская всегда относилась равнодушно — она считала, что женщине естественно терпеть измены супруга, — то жалобы младшего сына она сочла вполне справедливыми.

Король не мог ни в чем отказать матери и пообещал ей, что прекратит роман с Генриэттой. Но отказаться от Генриэтты он тоже не мог, и тогда влюбленные задумали хитрость: король сделает вид, будто увлекся какой-нибудь другой дамой, обязательно из числа фрейлин Генриэтты, он будет оказывать ей знаки внимания, возможно — приблизит ее к себе... И тем самым они получат возможность встречаться, не провоцируя новых жалоб со стороны Филиппа Орлеанского.

Даму, которой следовало увлечься королю, Генриэтта Английская выбрала сама. И выбор пал на Луизу де Лавальер — самую скромную, невзрачную, бедную провинциалку, не имевшую при дворе жениха и защитника...

Генриэтте казалось, что таким выбором она застраховала себя от реальной измены венценосного возлюбленного. История показала, что прекрасная принцесса жестоко ошиблась...

Неизвестно, любила ли Луиза де Лавальер короля до того, как Генриэтта Английская выбрала ее на роль “ширмы”. Существует легенда, якобы королю удалось подслушать разговор между Луизой и ее подругой, в котором Луиза признавалась в своей любви к нему, будто с этого момента и начал король по-настоящему ею интересоваться... Об этом писала мадам де Жанлис, Александр Дюма также использует эту легенду в своем романе.

Но было ли это на самом деле — неизвестно. Скорее всего, если исходить из логики характера Луизы де Лавальер, можно предположить, что она не дерзнула бы даже мечтать о короле, не помыслила бы о том, чтобы влюбиться в него... Но заметив внимание самого могущественного человека Франции к своей скромной персоне, ответила на о интерес самой горячей любовью, какую только можно себе представить.

Только благодарности в ее любви было больше, чем страсти...

Она долго не соглашалась принять короля в своей комнате. Любовь боролась с целомудрием, и первое время побеждало целомудрие, хотя король, все более распаляясь из-за неприступности своей избранницы, проявлял чудеса изобретательности и один раз даже ночью влез в открытое окно. Но Луиза продолжала сопротивляться, хотя при виде короля заливалась краской и не могла оторвать от него наивно-восторженного взгляда. Подарков от короля она не принимала — только цветы и нежные записки, которые бережно хранила между страницами молитвенника. Король умилился до глубины души, узнав от Оры де Монтале, где именно хранит Луиза его письма... Как-то раз, во время прогулки, группа придворных во главе с королем попала под ливень. И тогда король снял свою роскошную широкополую шляпу и держал ее над головой Луизы, словно зонт. Придворные и сама Луиза были просто потрясены подобной жертвенностью со стороны короля. Людовик действительно промок при этом до нитки, но был вознагражден: под шум низвергающейся с небес воды Луиза отдалась ему в искусственном гроте, где они вдвоем укрылись от дождя.

Луиза де Лавальер не была красавицей и не могла сравниться с Генриэттой Английской, но все ее современники отмечали необыкновенное очарование девушки.

Кроме того, в XVII веке еще ценились красота души и целомудрие, а посему у Луизы де Лавальер были некоторые преимущества перед другими дамами.

Людовик XIV умел любить сильно и даже самоотверженно — настолько, насколько вообще король может быть самоотверженным... И теперь Король-Солнце влюбился в невзрачную фрейлину, назначенную его прекрасной и царственной любовдицей в качестве прикрытия их романа. И не преминул сообщить об этом самой Генриэтте Английской, заявив, что “они рискнули сделать ставку в опасной игре — и проиграли”.

Генриэтта была глубоко огорчена, в этой игре проиграла только она. Впрочем, не она одна: вторым рискнувшим — и проигравшим — стал суперинтендант финансов, богатейший человек Франции, вице-король двух Америк Николя Фуке.

Неизвестно, действительно ли он воспылал страстью к Луизе или просто пытался установить с нею дружеские отношения, чтобы через нее оказывать влияние на короля. Как-то раз он предложил Луизе двадцать пять тысяч пистолей “в подарок”, но Луиза подарка не приняла, заявив, что “даже за двести пятьдесят тысяч ливров она не сделает неверного шага”. В другой раз, пригласив короля с придворными в свой великолепный дворец в Во-ле-Виконт, Фуке принялся ухаживать за Луизой, нашептывая ей комплименты и уверяя в своей безграничной преданности. И первое, и второе было ошибкой.

Луиза рассказала королю о деньгах, а ухаживания Фуке король лицезрел лично, что вызвало у него глубочайшее недовольство. Кроме того, он был уже давно недоволен тем, как щедро черпает Николя Фуке из вверенной ему казны деньги, для того чтобы покупать себе земли, дворцы, произведения искусства, любовниц и сподвижников... Дворец в Во-ле-Виконт, где суперинтендант принимал короля, и роскошное празднество, устроенное в его честь, были лишним подтверждением подозрению в казнокрадстве. Король уже давно подумывал избавиться от Фуке, которого Анна Австрийская и покойный Мазарини ценили за ум и предприимчивость. И вот — ухаживания за Луизой стали последней каплей...

Фуке оказался в тюрьме. Луиза, по наивности своей не видевшая других причин для ареста Фуке, кроме королевской ревности, молила за “несчастного”... Но в первый раз за время их с королем романа мольбы Луизы остались без внимания.

Король конфисковал дворцы и земли Фуке. И посему ни в коем случае не желал помиловать бывшего суперинтенданта.

Несмотря на всю свою любовь к королю, Луиза де Лавальер мучительно переживала свое грехопадение. Для угрызений совести ей хватило бы уже самого факта внебрачной связи и утери непорочности... А тут еще откровенное недоброжелательство, выказываемое Генриэттой Английской, у которой Луиза по-прежнему служила! Принцесса не могла простить своей фрейлине “предательства” и беспрестанно шпыняла ее при всяком удобном случае. Это отношение переняли и фрейлины принцессы, так что жизнь Луизы при дворе была бы совершенно невыносимой, если бы не любовь короля, которая сама по себе казалась молодой женщине наградой за любые страдания.

Луиза старалась встречаться с королем тайком и не в своих покоях, а ночью на аллее Фонтенбло или в покоях его друга, графа де Сен-Этьена. Но все равно весь двор знал об их связи.

Переживания добродетельной фаворитки были столь сильны, что в объятиях Людовика она частенько плакала от стыда или принималась молиться. Что также стало известно всем придворным благодаря излишней откровенности ее подруги, Оры де Монтале, не раз стоявшей “на страже” во время свиданий Луизы с королем.

Луиза считала, что день ото дня губит свою бессмертную душу, и во время торжественных молебнов в роскошной часовне в Фонтенбло не могла сдержать слез... Чему свидетелем был опять же весь королевский двор. Мадам де Моттевиль писала о Луизе, что “при виде королевы она бледнела и начинала дрожать”.

В 1661 году королева забеременела, и Луиза, узнав об этом, умоляла своего царственного любовника сохранять верность супруге хотя бы до рождения младенца. Но Людовик XIV, разумеется, не согласился. Тем более, что теперь он считал своим долгом печься о здоровье будущего наследника в большей мере, чем о счастье его матери, и вообще перестал посещать покои Марии-Терезии.

1 ноября 1661 года королева родила сына. И хотя роды прошли легко, несколько месяцев после король отказывался от визитов на супружеское ложе из фальшивой заботы о здоровье Марии-Терезии, которой следовало оправиться после перенесенных мук...

За время беременности королевы и в последующие месяцы Людовик и Луиза еще больше привязались друг к другу. Они жили почти как супруги, и Луиза решилась наконец принимать короля в своей комнате. Король и фаворитка были привязаны друг к другу настолько, что даже условились, что при любой размолвке они не лягут спать, прежде, чем объяснятся друг с другом. И они соблюдали это условие до того дня, когда ко двору прибыл тот самый единственный в жизни Луизы мужчина, который ухаживал за ней когда-то и изъявлял желание на ней жениться.

Предприимчивый провинциал сразу смекнул, какие выгоды может сулить дружба с королевской фавориткой, и поспешил напомнить о себе через Ору де Монтале. Но Луиза, помня о том, на что способен король в своей ревности (Фуке до сих пор находился в тюрьме), предпочла сразу же отказать молодому человеку в своей дружбе и покровительстве.

Она даже передала Оре все те письма, которые он когда-то написал, и попросила вернуть свои... Ора забрала у провинциала письма Луизы, но ее письма отдавать ему и не думала; повинуясь каким-то своим, не слишком-то благородным расчетам, она отнесла всю пачку королю. Неизвестно, что именно наговорила мадмуазель де Монтале, но ревнивый Людовик был взбешен. Он буквально швырнул в лицо любовнице все эти письма... А вечером не пришел в ее комнату. Напрасно Луиза прождала его до утра.

На рассвете, решив, что король разлюбил ее и покинул, в совершеннейшем отчаянии Луиза накинула на себя самый скромный плащ, прикрыла лицо капюшоном, вышла из дворца Тюильри и пешком пошла в монастырь Шайо.

Настоятельница была потрясена, когда увидела перед собой придворную даму в изысканном платье под старым плащом, заплаканную, растрепанную после бессонной ночи. Она не знала, как ей поступить, но разрешила Луизе помолиться в часовне монастыря. Отчаяние молодой женщины было так велико, что она ничком легла на холодные каменные плиты перед статуей Мадонны и так пролежала много часов, молясь и плача.

Тем утром Людовик, ничего не подозревая, принимал в Лувре посла Испании дона Кристобаля де Гавериа. Зал был полон придворных, которые тихо переговаривались между собой, стараясь не мешать беседе короля с послом. И вдруг граф де Сен-Этьен — некогда предоставлявший свою комнату в Тюильри для свиданий короля с Луизой — громко воскликнул: “Как?! Лавальер решила постричься в монахини?!”. По свидетельству присутствовавшего там господина де Бюсси-Эньяна, король побледнел, прервал беседу с послом и попросил графа де Сен-Этьена повторить сказанное. Затем потребовал заложить карету... Не дождался, вскочил на чью-то уже оседланную лошадь и во весь опор поскакал в Шайо.

Прибытие короля переполошило весь монастырь. Он буквально ворвался в часовню — и увидел Луизу, лежавшую на полу с раскинутыми крестом руками. У нее даже не было сил подняться на ноги. Король поднял ее, но она продолжала рыдать и умоляла его Величество оставить ее здесь, говорила о мучавшем ее стыде, о дурном отношении со стороны Генриэтты Английской и остальных фрейлин. Король тоже растрогался, на глазах у него появились слезы... И он буквально силой, подняв на руки, унес Луизу из монастыря.

Они вернулись в Тюильри вместе, в карете короля. Выйдя из кареты, король поцеловал Луизу и направился к Генриэтте Английской. Впервые он так сурово говорил со своей бывшей любовницей... Он приказал ей впредь относиться к Луизе со всей возможной заботой и любовью и заявил даже, что от отношения Генриэтты к Лавальер зависит его, короля, отношение к самой Генриэтте. Принцессе не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Чтобы утешиться после разрыва с королем, Генриэтта Английская обольстила знаменитого придворного красавца графа де Гиша. Ее ничуть не смутил тот общеизвестный факт, что де Гиш был любовником ее мужа, Филиппа Орлеанского, и не просто любовником, а самым обожаемым фаворитом. Возможно даже, ею не в последнюю очередь двигало желание причинить боль Филиппу, из-за которого они с королем были вынуждены искать “ширму” для своей связи...

Филипп был взбешен. Он не простил жене такого “вероломства”. И когда в 1670 году другой его любовник, шевалье де Лоррен, начал оказывать знаки внимания Генриэтте Английской, Филипп Орлеанский отравил жену, причем сделал это так откровенно и неискусно, что об истинных причинах ее внезапной, мучительной смерти догадался даже живший за морем король Англии. Карл II настаивал на расследовании смерти сестры, требовал найти и наказать виновных... Но поскольку единственным виновным был брат короля Франции, смерть Генриэтты Английской осталась неотмщенной.

Весной 1663 года Луиза де Лавальер почувствовала себя беременной. Это открытие потрясло бедняжку: если прежде она хотя бы внешне соблюдала приличие, то теперь ее позор будет очевиден! Король, напротив, несказанно обрадовался. Он мог бы выдать фаворитку замуж, чтобы “прикрыть грех”, но Людовик был слишком сильно влюблен и не желал делить Луизу ни с кем.

Оставаться при дворе она больше не могла, и, по ее просьбе, король купил ей маленький одноэтажный особнячок рядом с Пале-Рояль. Людовик хотел бы приобрести для возлюбленной целый дворец, но Луиза сама просила его о соблюдении тайны.

В ту пору король воевал с герцогом Лоренским и не мог находиться рядом с Луизой в последние месяцы беременности и во время родов. Заботы о ней он поручил своему министру Кольберу, и тот выполнил указания короля безупречно — с точки зрения сохранения тайны, — но слишком жестоко по отношению к Луизе и ее ребенку. В три часа утра 19 декабря Луиза де Лавальер родила королю сына, нареченного Шарлем, а уже в шесть часов утра того же дня, по приказу Кольбера, ребенка отняли у матери и препоручили доверенным людям — торговцу Бошаму и его жене, которые и были вписаны в церковную книгу как его родители.

Луиза после родов чувствовала себя очень плохо, к тому же у нее “перегорело в груди молоко”, и поднялась температура. Но, узнав от горничной про ходившие по Парижу слухи, что у короля родился внебрачный сын (ведь так трудно хоть что-то удержать в тайне, когда речь идет о сильных мира сего!), Луиза решила, что должна опровергнуть все подозрения относительно себя, и 24 декабря слабая, мучимая болью и жаром, едва держась на ногах, она отстояла Рождественскую мессу в часовне Кенз-Вен. Только вот обмануть придворных ей не удалось: скорее, ее нынешнее состояние было лишним доказательством их подозрений. Дамы и господа переглядывались и ухмылялись, и под конец службы смертельно измученная Луиза не могла сдержать слез.

Впрочем, она пролила уже много слез из-за своей любви к королю, и еще больше ей суждено было пролить...

Зиму Луиза провела в своем маленьком особнячке, а весной вернулся король, и ей пришлось подчиниться королевской воле: Людовик требовал, чтобы Луиза переехала в Версаль, в специально отведенные для нее покои. Теперь она была “официальной фавориткой”, король не желал скрывать свои отношения с ней и устраивал один за другим праздники, балы и спектакли, чтобы развлечь Луизу. Правда, развлекали эти праздники кого угодно, кроме той, ради которой устраивались. Луиза по-прежнему терзалась стыдом. К тому же она снова была беременна...

Ее второй сын, Филипп, родился в том же маленьком особнячке с соблюдением всех предосторожностей для сохранения тайны и был передан на воспитание горожанину Франсуа Дерси и его супруге, доверенным людям министра Кольбера. Но во время рождения этого ребенка она была уже не одинока: Людовик находился рядом с Луизой в той же комнате, пытаясь поддержать ее и утешить.

Роды были тяжелые, Луиза страдала невыносимо и в какой-то момент потеряла сознание. Госпожа де Шуази, принимавшая роды, в испуге воскликнула: “Она умерла!”. А король разрыдался и, целуя бесчувственную Луизу, сказал: “Возьмите все, что у меня есть, только верните мне ее...”

Еще через год Луиза родила королю дочь Мари-Анн. А в 1665 году ее звезда начала клониться к закату, потому что у короля появилась новая любовница — Атенаис де Монтеспан.

Король продолжал любить Луизу, но, видимо, ему уже прискучила ее слезливая добродетель. В отличие от Луизы, госпожа де Монтеспан никогда не отличалась целомудрием и чистотой помыслов. Она была ослепительно красива, остроумна и очень искусна в любви, в чем успели убедиться многие придворные, прежде чем на нее обратил внимание король.

Но надо сказать, это произошло не вдруг. Атенаис давно мечтала об этом и добивалась внимания Людовика всеми возможными и невозможными способами, даже приняла участие в Черной мессе, проведенной знаменитой колдуньей Катрин Ла Вуазен и предводителем парижских сатанистов, отступником-аббатом Гибуром. Во время черной мессы Атенаис обнаженная ложилась на алтарь, а на ее животе приносили в жертву младенца... Когда король одарил ее своим вниманием, Атенаис сочла это результатом молитв, вознесенных Сатане, и стала еще чаще посещать черные мессы, в надежде стать его единственной фавориткой.

Она пыталась даже наслать порчу на Лавальер...

Позже она будет ежедневно подсыпать в пищу королю приворотные зелья и насылать порчу на королеву, мечтая занять уже ее место. А количество младенцев, зарезанных во славу любви Атенаис де Монтеспан к королю Людовику XIV, перевалит за тысячу! Об этом станет известно только на знаменитом процессе над Ла Вуазен весной 1679 года.

Впрочем, серьезного наказания за свои преступления Атенаис, мать восьмерых королевских детей, так никогда и не понесет...

А весной 1665 года Атенаис де Монтеспан едва не разуверилась в колдовстве, потому что король, вместо того чтобы оставить Луизу де Лавальер и обратить все свои помыслы к мадам де Монтеспан, даровал Луизе титул герцогини, подарил ей несколько поместий, а главное — признал Мари-Анн своей дочерью (оба мальчика к тому времени умерли). Впрочем, Атенаис недолго тревожилась.

Началась война за Испанское Наследство, которую Людовик XIV вел от имени своей жены Марии-Терезии. Молодой король представлял себе войну увеселительной прогулкой и отбыл к месту сражений в сопровождении не только придворных, но даже дам, музыкантов и актеров. Атенаис де Монтеспан поехала с ними.

Луиза де Лавальер, снова беременная, осталась в Версале. Начало войны дейсгвительно напоминало игру. Король с войсками находился на границе, но иногда наезжал в Компьен, где остались дамы во главе с королевой Марией-Терезией и мадам де Монтеспан. Мария-Терезия еще не догадывалась о связи короля с Монтеспан и радовалась тому, что здесь нет Луизы.

А Луиза опять страдала — теперь не из-за стыда, а из страха за жизнь короля и за свое будущее. В какой-то момент ее беспокойство достигло критической точки, и она решилась ехать в расположение войск, чтобы увидеть короля, пусть даже это вызовет его гнев. И она поехала. Ее появление в Компьене вызвало ярость королевы. Мария-Терезия была так сердита, что даже потеряла контроль над собой и не смогла соблюсти хотя бы внешние приличия. Она демонстративно отворачивалась, когда видела Луизу, и приказала своему дворецкому не подавать Луизе еды за общим обедом. Впрочем, дворецкий ослушался приказа королевы, боясь гнева короля.

Король с войском находился в Авене и оттуда написал жене, что она с дамами может прибыть, потому что непосредственной угрозы со стороны противника здесь нет, а природа — великолепная... И королева отправилась в путь, а следом за ней — и Луиза.

И вот в Авене, на склоне холма, разыгралась сцена, долгое время занимавшая почетное место в сборниках исторических анекдотов и отраженная во многих романах. При виде короля, скачущего верхом в сопровождении придворных, и Мария Терезия, и Луиза де Лавальер приказали кучерам гнать кареты во весь опор... Каждая хотела первой поприветствовать короля! Причем королева, увидев, что карета фаворитки вырвалась вперед, кричала солдатам: “Остановите ее! Остановите!”

Надо ли говорить, как недоволен был этой сценой король? С этого дня началось охлаждение его чувств к Луизе.

3 октября 1667 года Луиза де Лавальер родила королю еще одного сына, впоследствии известного под именем графа де Вермандуа. Этого ребенка также забрали и пристроили верным людям. Преданная любовница, в целом набожная и добродетельная женщина, Луиза де Лавальер была удивительно безразлична к своим детям. Впрочем, каждый рожденный ею от короля ребенок казался ей не плодом любви, а живым свидетельством ее падения.

Король в то время все ночи проводил у мадам де Монтеспан. Луиза не пыталась бороться за свое счастье — она просто не умела бороться.

Она готова была стерпеть от короля все что угодно.. Сгерпела даже то, что он поселил ее и Атенаис в смежных покоях в замке Сен-Жермен, с целью “сохранения чести мадам де Монтеспан и тайны их отношений”. Атенаис все-таки была замужем за маркизом де Монтеспан, и король предпочитал, чтобы придворные думали, что он идет к Луизе (о чьей чести он уже вовсе не пекся), когда он поднимался к дамам на второй этаж. Король требовал, чтобы Луиза и Атенаис сохраняли видимость добрых отношений, и изо дня в день они втроем прогуливались по парку, играли в карты, ужинали, болтали о пустяках.. А на ночь король шел к Атенаис. Сердце Луизы обливалось кровью, но она терпела, потому что так хотел король. Атенаис низвела ее до положения своей горничной — Луиза стерпела и это.

Ее отношения с королем начались тогда, когда она играла роль “ширмы” во время его романа с Генриэттой Английской. Теперь ей снова пришлось играть роль “ширмы”... Луиза считала, что это — Божья кара, и принимала все испытания со смирением, приличествующим доброй христианке.

И, разумеется, весь этот наивный маскарад, придуманный королем, никого не обманул: придворные все знали. Хотя бы потому что Монтеспан и не думала что-либо скрывать. Она гордилась своей связью с королем.

В конце марта 1669 года мадам де Монтеспан родила прелестную девочку, которую отдали на воспитание почтенной вдове-аристократке Франсуазе де Ментенон. Тогда король и предположить не мог, что скромная и набожная мадам де Ментенон станет его последней любовью и его тайной женой! Она проявила столько заботы о дочери короля, что в конце февраля 1671 года ей доверили еще одного ребенка — теперь уже сына Атенаис и Людовика.

Весной 1673 года терпение Луизы де Лавальер иссякло и она тихо, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, отбыла в женский монастырь в Шайо — в тот самый, из часовни которого ее когда-то вынес на руках влюбленный Людовик. Король узнал эту новость в тот миг, когда садился в карету с мадам де Монтеспан и мадам де Монпансье, чтобы ехать на бал в Тюильри. Он был искренне огорчен. Ему не хотелось отпускать от себя Луизу. Он попросил Кольбера вернуть ее. А сам отправился на бал. Когда он вернулся, Луиза уже ждала его в своих покоях.

Но надежд на возвращение любви короля не оставалось. Это видели все, и даже королева Мария-Терезия, прежде пылко ненавидевшая Луизу де Лавальер, начала приглашать ее к себе, чтобы побеседовать о религии и вместе поплакать из-за неверности короля. Да, они плакали о нем вдвоем и вдвоем за него молились.

18 декабря 1673 года Атенаис родила королю еще одну дочь, и король приказал Луизе присутствовать на крещении в качестве крестной матери. Это было последней каплей, Луиза решила проявить неповиновение и любой ценой избежать участия в церемонии.

На следующий же день, 19 декабря, Луиза снова отправилась в монастырь — только теперь не в Шайо, где ее легко отыскали бы, а в монастырь Босоногих Кармелиток в предместье Сен-Жак. Настоятельница выслушала ее. И прогнала, заявив, что кармелиткой может стать только девушка с незапятнанной репутацией.

Опозоренная, Луиза вернулась в Сен-Жермен, но с того дня каждый день она ездила к монастырю Кармелиток и часами стояла на коленях перед порогом. Ей все-таки пришлось быть крестной матерью дочери короля и Атенаис, но Луизу это уже не волновало. У нее появилась новая, благая цель.

Через два месяца настоятельница, потрясенная таким упорным раскаянием, согласилась в качестве исключения принять Луизу де Лавальер в число своих сестер во Христе. И Луиза, надев власяницу под придворное платье, принялась улаживать свои земные дела. Она написала завещание, раздала бедным часть своего имущества, попрощалась с королевой — ей одной Луиза рассказала о принятом решении.

19 апреля 1675 года, в последний раз отстояв рядом с королем мессу, Луиза де Лавальер уехала в монастырь. Тем же вечером она впервые надела на себя грубое одеяние монахини и босиком вошла в холодную келью, где ей предстояло прожить остаток жизни и умереть.

Луиза прошла послушание в монастыре, вставая в пять утра и ложась в одиннадцать вечера, поднимаясь на полуночную молитву, не отказываясь ни от какой работы. Она поражала монахинь своей выносливостью, набожностью и самоотречением. Обычно послушание длилось несколько лет, но настоятельница, почувствовав в Луизе “подлинную святость”, сократила срок.

Луиза де Лавальер приняла постриг 2 июня 1675 года под именем сестры Луизы. Она прожила в монастыре тридцать шесть лет, ежедневно молясь о том, чтобы Господь отпустил все грехи королю, и если кара за эти грехи неизбежна, то пусть она падет не на самого Людовика, а на нее, Луизу, его преданную рабу. Когда король совершал какое-либо прегрешение, весть о котором доходила до монастыря, Луиза выдерживала многодневный “сухой пост”, отказываясь от еды и воды ради искупления его греха.

Она становилась все набожнее с каждым годом и все больше раскаивалась в грехах юности. Когда в 1683 году погиб на дуэли ее младший сын, граф де Вермандуа, Луиза сказала епископу “Столько слез по поводу смерти сына, рождение которого я еще недостаточно оплакала!”.

В монастыре Луиза написала книгу “Размышления о милосердии Божьем”, которая пользовалась популярностью среди религиозных людей еще два века спустя.

Сестры-монахини считали Луизу святой и говорили, что, когда она умерла в 1710 году, тело ее источало благоухание и было окружено сияющим ореолом...

Королева Мария-Терезия посетила Луизу в монастыре один раз — в 1676 году. Король не посетил ее ни разу

Виктор Рыжков